«Помню, лет в восемь я была буквально влюблена в свою бабушку. Я брала ее карандаш для бровей, вставала перед зеркалом и рисовала на лице морщины: хотела почувствовать, как это – быть бабушкой.
Мама тогда фотографировала меня, у меня есть эти снимки, и я каждый раз хохочу, когда их рассматриваю! Потому что на них я именно такая, как сейчас! Мы в старости те, кем должны были стать в восемь лет. А в восемь – те, кем станем в старости… Нет, сущностно мы не меняемся.
Да и мой материнский опыт говорит о том же: у меня четверо детей. Я убедилась: личность очевидна уже в младенце и в глубине своей не меняется. Меняется способ принятия решений, но и решения-то принимаются только те, что человеку свойственны. Годы не меняют личность – они ее шлифуют. Например, мы становимся менее высокомерны. Я вот лет в 25 была крупнейшим специалистом в том, как и что надо играть. Сейчас я куда меньше в этом уверена.
Я никогда не рассматривала внешность как козырь и эту карту не разыгрывала. Оказалось, это во многом освобождающая позиция – не зависеть от своей внешности. Вообще для актрисы беспокойство о том, как она выглядит, – ужасная ловушка. Внешность для меня – шестерка, а не козырь, тут, как в картах, возможен блеф: как-нибудь так сыграть, чтобы и непонятно было, красавица ты или дурнушка. Можно с интересом наблюдать, что твой блеф сделал со зрителем. И не заботиться о своем «сроке годности»!
©️Мэрил Стрип
